|
загрузка...
Действующие лица: Солдат, Ровесник, Поэт, Композитор.
Стол. За столом сидит молодой солдат. Он пишет дневник.
Солдат: Из дневника солдата Анатолия Лякина: «Решил я опять сюда заглянуть, а то
что- то редко стал записи делать. Дела мои идут хорошо. Я себе достал книги –
алгебру и геометрию, сижу теперь над ними, когда есть время. Это очень
интересно, а в школе, наоборот, не знал, куда от них деться… Тут на днях
задумался, а что я буду делать после войны? Я же только и умел на гражданке,
что учиться в школе…»
Ровесник: Кто тут опять про школу? Неужели не надоело? Привет, старик. Ты вроде не из
нашей школы? Что-то я тебя здесь раньше не видел… И одет ты как-то странно,
весь военизированный.
Солдат: Что? Простите, я не понял.
Ровесник: Странный ты какой-то. Зови меня на «ты», мы же, кажется, ровесники. Тебе
сколько лет?
Солдат: Восемнадцать.
Ровесник: А мне семнадцать. Сейчас перемена или урок уже начался, ты не в курсе?
Солдат: Сейчас! Сейчас – война…
(Звучит песня «Священная война»)
Ровесник: Я ничего не понимаю! Кто ты? Где мы?
Солдат: Я и сам сначала ничего не понял, пока календарь не увидел… Сначала подумал,
что меня уже убили, потом – что сошёл с ума… Ущипнул себя – вроде не сплю.
Последнее, что помню, взрыв – дальше тишина… Ну, здравствуй, потомок!
Ровесник: Невероятная история. Потомок… Я – потомок? Да ты же мой ровесник!
Солдат: Я родился в 1925 году.
Ровесник: А может, я сошёл с ума? Да нет, вроде всё в порядке. Ты прости, может мне
тебя на «Вы» называть?
Солдат: Почему? Ведь мы и вправду ровесники, во всяком случае, сейчас.
Ровесник: Слушай, расскажи мне о войне, а? Там, правда, так страшно, как пишут? Всё
время стреляют и бомбы бросают?
Солдат: Там очень страшно. Но бывают такие моменты… Как бы тебе объяснить…
Когда устаёшь бояться, понимаешь? И вот тогда нет ничего лучше, чем запеть?
Ровесник: Петь? На войне? Не понимаю…
Солдат: И не дай Бог тебе понять. Ты вот знаешь какие – нибудь песни военных лет?
Ровесник: Сейчас… Вспомнил, сто-то про платочек…
Солдат: Молодец. А ведь перед тем как появилась эта песня, на этот мотив пелась
совсем другая: Двадцать второго июня,
Ровно в четыре часа,
Киев бомбили, нам объявили,
Что началась война.
Композитор: И в этом нет ничего странного, молодые люд. А до того, как стать песней о
начале войны, это был сентиментальный вальс, композитора Г.Петербурж-
ского на слова Я.Рамяцкого и М.Максимова под названием «Синий плато-
чек». Вот такие метаморфозы произошли с этой незатейливой, но очень
душевной мелодией.
Поэт: Множество слов написано на неё. Вот, например, такие…
И вот, в бою
Под разрывами мин и гранат,
Мелькаешь, как птичка,
В синих петличках –
Девушки скромный наряд.
А вот совсем другая песня.
Кончилась схватка на сопке,
Враг отступает вдали.
Ты на коленях
В глубокой воронке
Раны завяжешь мои.
Поэт: В различных фольклорных архивах хранится бесчисленное количество фрон-
товых вариантов «Синего платочка», большинство их анонимно. Огромную из-
вестность приобрела эта песня в исполнении Клавдии Ивановны Шульженко, спевшей «Синий платочек» чуть ли не на всех фронтах Великой Отечествен-
ной войны.
(Звучит песня «Синий платочек»)
Композитор: Прошу прощенья, что вторгались в вашу беседу, но уж больно ситуация
необычная…
Поэт: Да уж, прямо, скажем…
Ровесник: Простите, а вы из какого времени? Даже спрашивать как-то страшно…
Поэт: А мы – вне времени. Ведь настоящая поэзия и настоящая музыка нужна во
все временя. Как впрочем, и настоящие герои, как вот этот молодой человек.
Солдат: Да ну, какой я герой… Я даже и совершить – то ничего не успел, не то, что
мой брат…
Ровесник: А что сделал твой брат?
Солдат: Если хотите, я прочту вам строки из своего дневника.
«19 августа 1943 года. Сейчас меня тревожит одна мысль: где Шура, что с ним?
Да живой ли он? Не хочется думать, что он уже не увидит никого: ни маму, ни
папу, ни меня… Но и утверждать, что он живой, тоже с уверенностью нельзя –
он был в таких горячих местах… Нет никакой гарантии, что я останусь живой.
26 августа 1943 года. Сегодня получил письмо из дома… Шура убит. Похоро-
нен он в станице Крымской 9 августа 1943 года. Ведь он только не два года
старше меня и жизни как следует, мы с ним не видели… Он погиб в атаке».
Как видите, мой брат сделал величайшее, что может сделать человек – он прос-
то отдал жизнь во спасение Родины…
Простите, а нельзя, чтобы в память о моём брате и обо всех погибших на
фронтах войны прозвучала какая-нибудь хорошая песня тех лет?
Композитор: Спасибо тебе, Солдат… Слушай песню.
(Звучит песня)
Поэт: Были песни замечательные, должен сказать. О, жаль, если молодое поколение уже не помнит их. Все эти песни – наша память, а без памяти жить
невозможно. Но были и прекрасные стихи, я думаю, нелишнее их вспомнить.
А мы такую книгу прочитали…
Не нам о недочитанном жалеть.
В огне багровом потонули дали
И в памяти остались пламенеть.
Кто говорит о песнях недопетых?
Мы жизнь свою, как песню пронесли…
Пусть нам теперь завидуют поэты:
Мы всё сложили в жизни, что могли.
Как самое великое творенье,
Пойдёт в века, переживёт века.
Информбюро скупое сообщенье
О путь-дороге нашего полка.
Ровесник: Замечательные стихи! А вы зря говорите, что молодёжь не помнит о войне. Это
смотря, какая молодёжь. В ваши времена, я уверен, тоже бывали всякие. Вот
послушайте песню Б.Окуджавы.
(Звучит песня Б.Окуджавы.)
Солдат: Песня замечательная. Да и Окуджава из наших, из фронтовиков… Он это всё на
себе испытал, знал, о чём пишет.
Ровесник: Да, Булат Окуджава воевал, и воевал немало. А что ты скажешь О Владимире Высоцком?
Я – «Як» - истребитель, мотор мой звенит,
Небо – моя обитель,
А тот, который во мне сидит,
Считает, что он – истребитель.
В этот бою мною «юнкерс» сбит,
Я сделал с ним, что хотел.
А тот, который во мне сидит,
Изрядно мне надоел.
Я в прошлом бою навылет прошит,
Меня механик заштопал.
А тот, который во мне сидит,
Опять заставляет в штопор.
Я больше не буду покорным, клянусь,
Уж лучше гореть на земле.
Ну, что ж он не слышит, как бьётся пульс:
Бензин – моя кровь – на нуле.
Досадно, что сам я не много успел,
Но пусть повезёт другому.
Выходит, и я напоследок спел:
«Мир вашему дому!»
Солдат: Как будто он сам был ЯКом. Просто не верится, что Высоцкий не воевал.
Композитор: За свою долгую литературную жизнь поэт Алексей Сурков написал немало
стихотворений, которые могли стать песнями. Но, пожалуй, только одна осталась на долгие годы в нашей памяти. И секрет этой песни может быть,
как раз в том, что она не писалась для публикации. Это были шестнадцать
«домашних» строчек из письма А.Суркова к жене. Письмо было написано
в конце ноября 1941 года. После одного очень трудного фронтового дня
под рекой Истрой. Он спешит сказать любимой «о своей негасимой любви»
и тем поблагодарить её и саму жизнь…
(Звучит песня «В землянке».)
Солдат: Я знаю эту песню. Мы её часто напеваем, когда у нас затишье. «До тебя мне
дойти нелегко, а до смерти четыре шага…»
Поэт: Нас не нужно жалеть, ведь и мы
никого б не жалели.
Мы пред нашим комбатом,
как пред господом Богом, чисты.
На живых порыжели от крови
и глины шинели,
На могилах у мёртвых расцвели
голубые цветы.
Расцвели и опали… Проходит
четвёртая осень.
Наши матери плачут, и ровесницы
молча грустят.
Мы не знали любви, не изведали
счастья ремёсел.
Нам досталось на долю нелёгкая
участь солдат.
У погодков моих ни стихов,
ни любви, ни покоя –
Только сила и зависть. А когда
возвратимся с войны,
Всё долюбим сполна. И напишем,
ровесник, такое,
Что отцами – солдатами будут
гордиться сыны.
Пусть живые запомнят, и пусть
поколения знают
Эту взятую с боем суровую правду
солдат,
И твои костыли, и смертельная
рана сквозная,
И могила над Волгой, где тысячи
юных лежат, -
Это наша судьба, это с ней мы
ругались и пели,
Подымались в атаку и рвали
над Бугом мосты.
…Нас не нужно жалеть, ведь и мы
никого б не жалели.
Мы пред нашей Россией и в трудное
время чисты.
Ровесник: Потрясающие стихи… Нет, правда,.. давайте послушаем ещё, согласны?
(Звучит песня В.Высоцкого.)
Солдат: Иосиф Уткин погиб в авиакатастрофе в 1944 году, но стихи его и сейчас
трогают наши сердца:
На улице полночь. Свеча догорает.
Высокие звёзды видны.
Ты пишешь письмо мне моя дорогая,
В пылающий адрес войны.
Как долго ты пишешь его, дорогая,
Окончишь и примешься вновь,
Зато я уверен – к переднему краю
Прорвётся такая любовь.
…Давно мы из дома. Огни наших комнат
За дымом войны не видны.
Но тот, кого любят, но, тот, кого помнят,
Как дома – и в дыме войны.
Мы скоро вернёмся. Я знаю. Я верю.
И время такое придёт:
Останутся грусть и разлука за дверью,
А в дом только радость войдёт.
И как-нибудь вечером вместе с тобою,
К плечу, прижимаясь плечом,
Мы сядем и письма, как летопись боя,
Как хронику чувств перечтём.
(Звучит песня.)
Ровесник: Почему я раньше не слушал эти песни? Я родился гораздо позже окончания
войны, но чувство у меня такое, будто я сам воевал и пел их на фронте, честное
слово. Прямо в душу проникают.
(Звучит песня.)
Солдат: Что тут скажешь… Хорошая песня, братцы, а Победа? Я же из 42-го. Что же мне
сказать там своим? Когда будет Победа? Скоро ли?
Ровесник: Да нет, брат, ещё не скоро. 1945 год 9 мая. В этот день мы говорим «спасибо»
всем ветеранам солдатам и генералам, всем, всем. Нет таких слов и наград,
которые были бы достойны Вас.
Поэт: Спасибо Вам от всех живущих ныне на Земле.
Композитор: Вечная память тем, кто не дожил до этого прекрасного дня, но сделал всё для того, чтобы он настал.
Солдат: А нет ли у вас хорошей песни о Победе? Я бы спел её своим товарищам
на фронте и рассказал о вас, потомки, вы мои дорогие. Рассказал о том, что мы
не забыты!
Ровесник: Слушай, брат, песню о Дне Победы и счастливо тебе… Выживи, ладно?
(Звучит песня «День Победы»)загрузка...
|
Главная